Про Бабаку Косточкину-2 - Страница 19

К оглавлению

19

— Ну? — спросил я, не зная, как быть дальше. — Кхе-кхе…

Головорезы продолжали хмуриться и молчать.

— Так Фома Фомич у вас? Или как?.. — спросил я, чтобы поскорей разделаться со всем этим.

— У нас, — хмыкнули Головорезы и посмотрели на меня нехорошо. Так нехорошо, что я на секундочку усомнился в Векторе Викторовиче. Свое ли он занимает место?

— А где именно, не подскажете? Как головорезы головорезу?

— Не подскажем, — сказали Головорезы Зайцевы и засмеялись леденящим душу смехом.

Когда они так засмеялись, я понял, что мне попались какие-то неправильные головорезы. Беспринципные. Либо Вектор Викторович был не прав.

Это был провал.

— А за выкуп? — схватился я за соломинку. — Я за Фому Фомича что хотите дам. Хотите вот… например… э-э-э… — я судорожно соображал, что у меня есть из драгоценностей. — Куртку хотите? Китайская, на синтепоне! С капюшоном!

— Ты от нас курткой не отделывайся, — обиделись Головорезы. — Мы сейчас тебе голову будем резать. Капюшон тебе за ненадобностью, ха-ха-ха! — они выхватили из кармана ножик и полезли на мои ящики.

— Стойте! Зачем вам моя голова? — закричал я. — У вас своих целых три!

— Три головы хорошо, а четыре лучше, — назидательно сказали Головорезы, пытаясь схватить меня за ногу. — А ну, слезай! Слезай сейчас же!

— Подождите! Не режьте меня! Давайте лучше… Давайте я вам лучше почитаю стихи!

— Стихи? — Зайцевы перестали лезть на ящики. — А ты хорошо читаешь? — по всему было видно, что мое предложение их заинтересовало.

— Неплохо, — скромно ответил я. — В прошлом году на краевом смотре-конкурсе художественных чтецов занял четвертое место.

— Да?

— Хорошее стихотворение, одного поэта из Ливерпуля. То есть, из Пензы.

— Ладно, валяй, — разрешили Головорезы, снова усаживаясь на яблочный ящик.

— «Никуда из Ниоткуда» называется, — я встал на ящиках в полный рост и немного задевал головой трехрожковую люстру. Но это мне было на руку.


В Никуда из Ниоткуда
Не спеша не шёл Никто.
Ни добра не нес, ни худа
В незаштопанном пальто.


Не был он высоким, низким,
Толстым не был и худым.
Он не шел путем неблизким
Неприветлив, нелюдим.


Не шагал он по проспекту,
По тропинке не шагал,
Не ходил туда, где Некто
Никогда не пробегал.


В общем, врать я вам не буду,
Не понять мне никогда,
Как Никто из Ниоткуда
Все ж добрался в Никуда.

Дочитав до конца, я схватился за рожок люстры, оттолкнулся от ящиков (они с грохотом рухнули на пол) и… взлетел!

— Лови его! Держи хулигана! — завопили Головорезы. — Утекает!

Летел я недолго.

Долетев до шифоньера, я уже собирался на него спрыгнуть и по верхам добраться до коридора, но промахнулся.

Я промахнулся и вместо того, чтобы с честью выйти из затруднительного положения, я бумкнулся лбом об лакированную дверцу, шмякнулся на пол и опять потерял сознание.

На сей раз вот так:

Глава 17
Плен (все еще квартира № 17)


Когда я очнулся, то был уже связан. Что ж, я привыкший.

Я мысленно прикинул, итак: за этот сумасшедший вечер меня связывали уже во второй раз. А сознание я теряю — в третий. Значит, если так пойдет и дальше, сознание может потеряться бесповоротно и окончательно.

И что тогда? Как же я тогда буду жить без сознания? Ну уж нет, спасибочки! Без сознания я жить не согласен. Без сознания я буду, как какой-нибудь баклажан на грядке. Тебя поливают — ты расти. Ты вырос — тебя съели. Впредь надо быть аккуратнее.

Я огляделся, но ничего не увидел. В помещении было темно.

Я попробовал пошевелиться, и у меня получилось. Головорезы недооценили меня — связали не очень крепко. Мне удалось высвободить правую руку и почесаться. У меня ужасно чесался нос.

Начесавшись, я стал прикидывать, как лучше быть. Зайцевы сказали, что Фома у них, а значит…

В уголке кто-то чихнул.

— Будьте здоровы! — сказал я автоматически.

Полутона этого чиха мне показались немного знакомыми…

— Спасибо, — поблагодарили из уголка голосом Фомы Фомича.

Я был потрясен!

— Фома Фомич? Это ты? — девчачьим от волнения голосом спросил я.

— Да, ты, — ответил Фома.

Теперь я был уверен на все сто, что это мой Фома Фомич! Мой дорогой пушистый хомяк! Это был его голос, меня не проведешь! Только чуточку охрипший — наверное, он простыл у этих дурацких Зайцевых!

— Фома, наконец-то я тебя нашел! — закричал я шепотом, порываясь встать, но упал.

Я упал и пополз. Я полз по шмякающему полу, устланному гнилыми банановыми шкурками, навстречу моему хомяку и спасителю.

— Осторожно, тут Зайцевы кругом, — предупредил Фома Фомич, и мне стало ясно, что я ему не безразличен.

19